Знакомьтесь — Лев и Лиля. «Золотая пара!»-вздыхают знакомые. У Лили золотое сердце, у Левы — золотые руки, и даже дети их — чистое золото по сравнению с их сомнительными сверстниками. В последние годы к этому метафорическому богатству прибавились еще и вполне осязаемые ценности: желтые бриллианты, недвижимость благородного происхождения и много, много сверкающей техники. Что ж, золото к золоту..

Ребята поженились так давно, что отдельно друг от друга себя уже плохо помнят. Вместе учились, рожали, ругались «навсегда», сладко мирились и постоянно переезжали с места на место. Лиля привычно вила гнезда, в которые Лева весело тащил все, что ему удавалось добыть праведным и неправедным путем.

Так и до Заветного Острова добрались. здесь Лилю, как обычно, закрутил-завертел быт, этот вечный двигатель семейного благополучия, да и язык надо было подтянуть. А Лева, убедившись, что жена неплохо справляется с агентами по недвижимости, юристами, гувернантками и даже ландшафтным дизайнером, вернулся к молоту и наковальне. Дорога к наковальне проходит, как известно, через Домодедово. Постепенно Лева привык, что утро понедельника у него получалось укороченным из-за разницы во времени, что приятно компенсировалось «двойным» пятничным вечером. В бизнес-классе ему хорошо думалось. Например, о том, что подарить семье безопасность и перспективу на будущее — этот ценнейший в наше время дар — может не каждый. А он смог. Приближаясь к мужским «фронтовым» годам — 41-45 — Лева имел все права гордиться собой.

А Лиля в это время бегала между школами, бесконечными курсами и бассейном, трясла ухоженными кудрями над развалами Портобелло в поисках винтажных лоскутков и ложечек для своего дома, водила детей по музеям, выставкам, в общем, вела образ жизни сотен, а, может, уже и тысяч наших «золотых» девочек и женщин.

 

Как, когда начало все разлаживаться, они не уследили. У Левы участились проблемы с наковальней (да и молотом, что греха таить, тоже): вечная тревога, недосып, накопившаяся усталость. В отпусках скучал, семьи казалось много для него, привыкшего к свободе.

Лиля же чувствовала себя загнанной в угол. Вот они, долгожданные стабильность, свобода, богатство, которое не надо прятать, эксклюзивные путешествия, и времени, времени на все — сколько хочешь! Вот только та золотая пружина внутри, которая толкала ее в объятия мужа, щекотала и радостно подрагивала, вдруг — раз!- и обмякла. Еще недавно они, казалось, жили от встречи до встречи, от звонка до звонка. А теперь между ними пролегли не просто четыре часа перелета, а настоящая бездна. Иссякли темы для разговора, до прозрачности истончился круг общих знакомых. Приезжая на выходные, Лева отказывался выходить с женой из дома, ссылался на усталость и отсутствие языка. Компьютер и виски полностью заменили ему в Лондоне светскую, да и частную, жизнь.

Дети, золотые львята, начали прогрызать себе молодыми зубами пространство, отдалялись, еще поскуливая порой, но с каждым разом увеличивая расстояние. Дома стало вдруг пусто, лоскутки и курсы осточертели, родители по возрасту уже не могли приезжать часто, а к мимолетным подругам Лиля всегда относилась с настороженностью.

— Что делать? — спрашивает Лиля. — Ведь я молода. Конечно, против Левкиной московской секретарши я — черепаха Тортилла. Здесь , в Англии, у меня нет комплексов, а в мужниной, «домашней» компании – сколько угодно. Мне всегда претил этот безудержный «мачизм» его знакомых, неуважение к людям в целом и к женщине в частности. Мало-помалу уважать себя я уже научилась, теперь хочу быть интересной себе и людям! Но у меня нет нужных образования, опыта работы, круга общения. Старые знакомства меня не устраивают, а здешнее общество выталкивает, мягко, но упорно, как вода в Мертвом море. Все чаще приходит ощущение, что я живу не там и не с теми.

 

Считается, что совместная эмиграция укрепляет брак. Есть общие цели, общие трудности. Становится меньше советчиков, загоняющих семейную пару в яму, кое-как забросанную хворостом «доброжелательности». Однако, в случае с Левой и Лилей эмигрировал, по сути, один человек, а второй остался — физически и ментально – «дома». Таких семей из бывшего Советского Союза становится все больше. Настали странные времена, когда сохранить семейный очаг кажется возможным, только бережно упаковав и отправив его за границу. Великобритания в этом смысле – один из популярнейших пунктов назначения: привлекают ее образовательная, финансовая и судебная системы, лететь недалеко, да и английский язык большинство из нас учили в школе.

Но ведь английская и российская культуры всегда считались очень разными. Традиции, язык, межличностные отношения, социальная сфера — все у нас устроено с точностью наоборот, об этом написаны тома. Для успешной аккультурации необходимо многому учиться, менять свои внутренние «настройки», расставаться с кое-какими моральными убеждениями. А это не просто, потому что в эмиграции «эпохальные» личностные изменения происходят не в течение эпохи, как им положено, а порой в очень сжатые сроки.

Лев сильно отстал от Лили в этом процессе. Кто бросит в него камень? У него совсем другие, не менее сложные задачи, требующие всей его энергии, воли и интуиции. В Левиной системе ценностей мало что поменялось, и он никак не ожидал кардинальных перемен в жене, всегда такой понимающей и благодарной. Но ведь еще великий Тургенев говорил, что любовь может родиться из любого чувства, кроме благодарности. Поддерживать любовь благодарностью, в отсутствие объединяющей душевной работы, тоже задача не из легких.

 

Для Лили жизнь в Британии стала одновременно и опасливым выходом из «золотой клетки» и настоящим экзистенциальным кризисом. Она вступила в самый сложный, тоскливый и неуютный процесс в женской жизни — ожидание «чего-то». Большая, привычная часть ее «я» кричит, как важен для женщины «надежный тыл», заботливый партнер. Напялив прокурорскую мантию, эта часть потрясает кулаками, обвиняя женщину в предательстве интересов семьи: « Еще не предала, но уже готова. Хочешь новой жизни? А о детях ты подумала?» Новая, нежная, робкая ее часть с интересом засматривается на сильных, успешных женщин вокруг. Или просто женщин, уверенных в равноправии полов и собственной значимости.

При чем здесь эмиграция, спросите вы, просто кризис среднего возраста. Да, это так. Но переживать этот кризис в привычной обстановке — одно, а в условиях ломки этнической идентификации – совсем другое дело. Психологам и социологам еще предстоит изучить этот феномен – изменение динамики пост-советской семьи в эмиграции. В настоящее время упор делается на психологических проблемах женщин, и это не случайно, ведь они более вербальны, готовы к рефлексии. Моя коллега говорит: «Я всегда на стороне женщин. Им труднее, ведь они, как правило, жертвы нашего «совкового» патриархата». В отличие от нее, я – всегда на стороне гармонии, будь то душевный комфорт женщины, ищущей себя на новом этапе жизни, или расслабляющее тепло двух ладоней, узнаваемая шероховатость душ, устремленных друг к другу: «Мне трудно, я устала», «Ты подожди немного, я приду». Ведь этот комфорт и есть — золотой запас семьи, любящей, но на время потерявшей жизненные ориентиры.

 

 

N 17, 21-27 марта 2013